О режиме секретности (2). В любой секретной лаборатории, такой как "17а", обязательно присутствовала общественная должность Секретчик. Это, естественно, считалось общественной работой и отмечалось в текущей редакции характеристики (в разделе "ведет большую общественную работу, являясь…").
В функции секретчика входил надзор за соблюдением режима: пресечение доступа лиц, отсутствующих в Списке, контроль за вносимыми и выносимыми секретными документами (не припомню такого), пресечение разглашения информации по телефону (когда же тогда работать, если по телефону всегда кто-нибудь говорил), обеспечение "опечатывания". По иронии судьбы секретчиком долгое время был Шеф (Саша Павлов). Видимо, ненадлежащее рвение на этой общественной должности послужило последней каплей при недопуске его в загранрейс.
Хотели бы взять на день печатную машинку в аренду. Здравствуйте. Интересует инструкция /руководство к пишущей машине Mercedes S6 Express. машинку, наткнулся на авито на данный экземпляр " Ромашку ". стоит за 500р.
Печатная машинка «Ундервуд» (англ. Underwood), производившаяся с 1896 года. Стала первой популярной машинкой с фронтальным расположением. Инструкции " РОМАШКА "(эл. пишущая машинка), 6,35 мм х 5 м. CM 6339, 13 мм х 20 м лента для пишущих машинок на катушке. производ. Россия, 13. Ремонт пишущих машинок фирм Olivetti, Optima, Smith Corona ULN2023, предназначенные как для вращения литероносителя (типа „ ромашка ” или. Механические печатные машинки не нуждаются в электрической розетке, Носитель шрифта: сменный шрифтовой картридж типа " ромашка ";.
Практически же весь груз этой общественной работы выливался для Саши в то, что он был посажен у самой двери и был должен реагировать на все входящие звонки, пресекая доступ посторонних (поскольку свои не звонили, а входили через посредство кодового замка). Неоднократно можно было заметить злобное шевеление губ Шефа в ответ на очередной звонок.
При всем его ангельском терпении и спокойствии. Последней из перечисленных обязанностей секретчика было обеспечение "опечатывания". Это требует пояснения, поскольку тоже является атавизмом советских времен.
В советское время, кроме разглашения, режимными службами на корню пресекалась возможность любых способов копирования печатной информации. Сейчас, когда ксероксы стоят в каждом магазине, а принтеры есть дома у каждого третьего, это очень трудно осознать. В то же время копировальные машины (светокопия, ксерокс) были только в солидных организациях.
Для копирования нужно было оформить кучу бумаг для получения разрешения (с получением визы в Первом отделе об отсутствии в материалах секретной информации). Вся эта система стояла на страже пресечения антисоветской агитации и распространения антисоветских материалов, которых руководство Союза боялось больше всего. Как размножать такие материалы? Естественно, на ксероксе, принтере или на обычной печатной машинке. И если в рабочие дни все эти устройства находятся под бдящим контролем режимных служб, то в праздники… Особенно в революционные.
Предполагалось, что именно в революционные праздники потенциально возрастает активность граждан в размножении листовок и антисоветских материалов. Поэтому перед всеми революционными праздниками (1 мая, 7 ноября, День Конституции) производился ритуал Опечатывания. Для опечатывания создавалась специальная комиссия из 2-3 человек. Им вручался специальный брезентовый мешок. Ритуал начинался часов в 12, в день, предшествующий празднику. Комиссия обходила все (абсолютно все, не только секретные!) помещения института, где присутствовала техника, пригодная для размножения документов: помещения светокопии, ксерокса, помещения с пишущими машинками и принтерами и "принимала" их.
К приходу комиссии средства размножения должны были быть подготовлены: обернуты тряпкой, бумагой (в крайнем случае), обвязаны веревкой, концы которой ставились под пластилиновую пломбу, с оттиском специальной печати. Затем проверялось закрытие всех окон, помещение закрывалось и опечатывалось аналогичной пластилиновой пломбой, ключи от помещения кидались в мешок. Мешок после обхода всех помещений сдавался в охрану под расписку. Все! Это должно было гарантированно лишить всех граждан средств размножения и копирования.
Самым большим плюсом в этой процедуре было раннее окончание рабочего дня. При этом никакие срочные и неотложные дела в расчет не принимались: перед Опечатыванием все были равны! Интересно, что на Опечатывание никакого влияния не оказывало количество нерабочих дней в предстоящем празднике.
Например, бывал Новый Год с четырьмя выходными днями подряд. Опечатывание на него не распространялось. Зато единственный выходной в День Конституции ритуал предполагал безусловно. Потому что день революционный и для власти опасный. День Победы тоже из ритуала выпадал. Считалось, что к этому дню народ листовки не печатает.
Эра компьютеров ввела режимные службы в шоковое состояние. Оказалось, что документы можно размножать еще и на принтерах через компьютер. К счастью для них, первые принтеры были матричными и похожими на пишущую машинку. Поэтому реакция была достаточно быстрой: через два три года вышло дополнение к Инструкции по Опечатыванию, куда включались и рычажные принтеры (типа "Ромашка").
Тот факт, что фактически печатный материал хранился в компьютере, ничего не значил, компьютер не опечатывался. Но быстрый прогресс выбросил на рынок матричные, струйные, лазерные принтеры.
Там при внешнем осмотре нигде не просматривались рычаги с буквами. Тут уже сказалось шоковое состояние: матричные и прочие принтеры в Инструкцию не попали. А потом грянула Перестройка, пришли персональные компьютеры. Ксероксы, принтеры, сканеры стали продаваться чуть не на каждом углу. И канул в лету серьезный ритуал Опечатывания. Из всего рассказанного про режим секретности советских времен может показаться, что это было исключительно вредное и бесполезное явление.
Приведу один положительный факт, приносящий реальную пользу для конкретного человека. На кафедре РС была одна учебная лаборатория, 50-А, которая тоже относилась к категории "закрытых", хотя там проводились лабораторные работы со студентами старших курсов. Просто внутри находилась радиолокационная аппаратура, полученная от военных.
Устаревшая, списанная, но из-под военных. А потому лаборатория была с ограниченным доступом. Лабработы там проводились весьма редко, поэтому лаборанту Гене там особенно делать было нечего. Да он и не рвался.
Поставьте себя на его место: закрытая комната в дальнем углу коридора, доступ ограничен (на входе кодовый замок), делать нечего. Чем бы вы занялись? Если скажете "занимался бы самообразованием", "читал бы", "баб водил бы", то не угадали. Гена спал.
Потому что еще одной достопримечательностью лаборатории 50А был огромный кожаный диван. Я не знаю, чем Гена занимался по ночам. При попытке попасть в его лабораторию, позвонив в дверной звонок, возникала очень долгая пауза.
Если человек проявлял настойчивость, то через некоторое время дверь открывалась, и появлялся Гена с опухшим от сна лицом, на котором отпечатывались все неровности кожаного дивана. Если входящим был кто-то из преподавателей или завлаб Татьянин, то Гена начинал объяснять, что он выполнял сложную пайку в труднодоступном месте, и сразу было этот процесс не закончить.
Как я уже сказал, на двери стоял кодовый замок, пользуясь которым мог войти человек, знавший код. Если Гене это мешало, то замок внезапно ломался или перегорал сетевой предохранитель. Тогда приходилось прибегать к описанной выше процедуре доступа через дверной звонок. Поэтому Гене режим секретности приносил вполне ощутимую пользу. Это было заметно по его физиономии, растущей вширь год от года. Секретность сопровождала нас по жизни повсюду. Даже, если вы к ней и не имели никакого отношения.
Например, возьмем вопрос публикаций статей. Представляя статью в любой журнал, сборник, к ней нужно было приложить специальный акт экспертизы, где автор подтверждал, что в его тексте нет сведений, запрещенных к публикации в открытой печати, согласно Перечню. Акт подписывался автором и утверждался специальной комиссией, куда обязательно входил начальник Первого отдела. Поскольку члены комиссии либо подмахивали акт, не вникая в суть статьи, либо просто ничего в предмете не понимали. Так что вся ответственность за неразглашение ложилась на автора(ов). Парадокс заключался в том, что для утверждения об отсутствии сведений, запрещенных к опубликованию, нужно было бы ознакомиться собственно с Перечнем подобных сведений. Подобный Перечень существовал и довольно обширный, но он имел гриф "Секретно".
Так что автор, не имеющий допуска, просто не мог узнать, что же нельзя публиковать. При этом комиссия, подписывающая Акт экспертизы запросто могла отклонить статью с формулировкой "Материалы подпадают под п.
3. 21 Перечня".
И автор никаким официальным путем не имел права узнать формулировку этого загадочного п. 3. 21, поскольку был не допущен. Это еще один из парадоксов советских времен. Но как у любой палки имеется два конца, так и любые запреты и ограничения имеют свои плюсы. Режим секретности, как ни странно, облегчал жизнь аспирантам и соискателям, кто писал диссертации.
Диссертация предполагает публичное обсуждение результатов. И чем меньше круг лиц, публично обсуждающих, тем больше вероятность успеха. Кроме того, конкуренты не узнают твоего "ноу-хау", если ты сам не внесешь их в список допущенных к защите и к материалам диссертации. Первый важный плюс закрытой диссертации, сохранение коммерческой тайны по современной терминологии. Информация о защите открытой диссертации должна быть опубликована в печати (газете), дополнительная морока.
На закрытые диссертации это, естественно, не распространяется, – второй плюс. И, наконец, защите диссертации предшествует рассылка автореферата для получения отзывов. Список организаций для обязательной рассылки авторефератов открытой диссертации состоит из многих десятков пунктов (ведущие институты, университеты, библиотеки), соответственно, установлено значительно большее минимальное количество обязательно получаемых отзывов. Список рассылки авторефератов закрытой диссертации составляет 15-20 пунктов, решение об адресах рассылки принимают соискатель вместе с научным руководителем.
Они же формируют список лиц, допущенных на защиту. Да и отзывов достаточно получить всего два-три. Вот и третий плюс. Поэтому аспиранты или соискатели старались добиться закрытости своей работы.
Для присвоения диссертации грифа (достаточно было "Секретно", гриф "Сов. секретно" приносил дополнительную головную боль с оформлением материалов) достаточно было:. иметь отношение к какой-нибудь научно-исследовательской работе, имеющей гриф секретности, причем в работе присутствует ссылка на нее;.
иметь собственные публикации в закрытых журналах и сборниках;. иметь внутри диссертации материалы (страницы), которые попадали бы под параграфы упомянутого выше Перечня. Последний пункт требовал особого обоснования в виде акта экспертизы. Поскольку по сравнению с открытой публикацией здесь нужно было добиться противоположного результата (доказать закрытость), то напряженность нагнеталась по полной программе. Все пункты Перечня, хоть как-то относящиеся к теме работы включались в акт экспертизы, вылезая за пределы отпущенных для этой цели строк. Далее следовало решить задачу минимакса: минимизировать число страниц, где максимально будут употреблены секретные сведения согласно Перечню.
Обычно решением было засекречивание трех разделов: Введения (раскрывается военная область применения результатов, 3 стр. ), Заключение (где опять же дается резюме с уклоном в военную область, 2 стр. ), Список литературы (где раскрывались названия ссылок на закрытые источники, 1 стр.
Всего получалось 6-7 страниц с грифом "Секретно", которые требовали написания материалов в спецтетрадь Первого отдела и печать их там же. Это было терпимо. Все остальное писалось, печаталось и докладывалось где угодно.
Секретное делопроизводство в Советском Союзе было доведено до совершенства. Там соблюдался максимально достижимый порядок. Нельзя сказать, что, работая в закрытом НИИ, испытываешь какие-либо трудности из-за необходимости работы с секретной документацией. Там вся организация работ нацелена на обеспечения этой практики. Трудности возникают в жизни за пределами этих НИИ. Об одной из проблем с Перечнем я уже рассказал. Другая проблема касалась наименования заводов, предприятий и НИИ.
Любое предприятие, даже производящее пуговицы, так или иначе касалось оборонной тематики (пуговицы для мундиров генералов!). Поэтому практически в каждом предприятии был Первый отдел и каждое предприятие имело два названия: открытое, например, ПО "Мезон" и закрытое, условное, например, п/я А-1434. При этом был ряд правил употребления этих названий:.
В открытой переписке, в адресе можно было употреблять любое из наименований, но при использовании условного наименования ни в коем случае нельзя было указывать индекс, город (чтобы враг не догадался) и адрес. Где нужно, об этом знали. Нельзя было в одном письме упоминать одновременно и закрытое и открытое наименование (предприятия, изделия). Должно было быть единство стиля. При использовании открытого наименования нужно и можно было писать только "Директору ПО "Вента", "Главному инженеру завода "Трансмаш"", при использовании закрытого наименования - только "Руководителю предприятия К-3451" и "Зам.
Руководителя предприятия М-3838". В закрытой переписке рекомендовалось использовать закрытое наименование. Остальные ограничения на именования должностей и на содержание снимались. Можно было свободно писать на имя Зам. Главного Конструктора проекта "Кратер", ссылаться на результаты испытаний изделия Б-1611.
Правила соблюдения норм наименования предприятий и должностей при открытой переписке жестко контролировались канцелярией перед отправкой письма. Иногда это доводило до нервного тика из-за необходимости переделки срочного письма со всеми собранными визами (отдела снабжения, соисполнителей работ и т. ) только из-за того, что письмо адресовалось "Директору НИИ В-2204 Петрову И.
Правильно было "Руководителю предприятия В-2204 Петрову И. Враг не должен был знать, что В-2204 является НИИ, а не заводом. После перепечатки визы, естественно, собирались по-новой. Кстати, разделения на закрытые и открытые наименования распространялись на любую продукцию оборонного назначения (80% предприятий Союза), которая, независимо от размеров и области применения, именовалось "изделиями".
Причем изделие с открытым названием "Прима" имело и закрытое наименование Р-326. Аналогичные двойные наименования имели научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. На названия распространялись указанные выше правила упоминания в переписке – единство стиля: или все открытое, или все условное. Впрочем, я думаю сейчас закрытое делопроизводство в той или иной мере унаследовало эти правила.
Просто закрытых тем и производств стало существенно меньше. И в заключение о некоторых маразмах секретного делопроизводства. Гриф на письмо назначался исполнителем (главным конструктором) в зависимости от содержания работ. При этом нужно учитывать, что доставка секретной корреспонденции осуществлялась специальными службами фельдъегерской связи, с вооруженной охраной, спецтранспортом и т.
Причем меры по обеспечению доставки совсекретной корреспонденции были более жесткими (и дорогими), чем для просто секретной. Теперь, представьте, что вам пришло письмо с грифом "Сов. секретно", на письме указан перечень лиц (не более 3-6 человек), кто имеет право знакомиться с письмом. Естественно, директор, который и указал этот перечень лиц, далее Главный конструктор проекта, который переадресовал его вам, еще пара лиц из руководства, кто имеет право на ознакомление (но кому глубоко наплевать на содержание и за письмом он не пойдет).
Каждый из прочитавших письмо должен был прийти в Первый отдел, расписаться в спецжурнале, пройти в спецкомнату и прочитать следующее:. "Ожидаем приезда ваших сотрудников в согласованные сроки". Гл. конструктор изделия Е-311.
А теперь, внимание вопрос: "Что же такого есть в этом письме, что оно удостоилось грифа "Сов. секретно"? Последняя подпись – неверно, она ничего не раскрывает. Никто не угадает, что скрывается за изделием Е-311: зенитно-ракетный комплекс, цифровой процессор сигналов или выключатель-тумблер, имеющий военную приемку. То, что любое изделие имеет Главного конструктора, секретом тоже не является. Содержание вообще можно передавать открытым текстом по телеграфу. А дело все в том, что действует правило, на бытовом уровне формулируемое как "градус понижать нельзя".
Это письмо является ответом на предыдущую переписку, имевшую гриф "сс" и, возможно, содержащую действительно секретные сведения. Секрет в первой строчке, которую я не указал:. На Ваш исх. 239сс от 18. 11.
83. Эти маленькие буковки "сс" после цифры 239 задают уровень секретности на всю переписку по теме, обозначенной в первоначальном письме. Гриф на весь "тред" (на слэнге современной электронной почты), понижать нельзя. Независимо от содержания. Поэтому под вооруженной охраной доставленное и выданное вам под расписку в Первом отделе письмо не сообщает вам ничего секретного. Скажете, можно было бы позвонить по телефону.
Можно и сказать то же самое можно. Но нельзя. Потому что не останется документального подтверждения. А для военных это особенно важно, когда нужно зад прикрывать. Поэтому письмо идет с грифом "Сов. секретно", потому что "градус понижать нельзя". Так и циркулирует под спецохраной некоторый процент секретной переписки, содержание которой можно было бы огласить на любом углу без всякого ущерба для обороноспособности Родины.
Периодически по линии Первого отдела приходили грозные циркуляры, которые требовали от исполнителей адекватного назначения уровня секретности для писем. То есть, не следовало ставить гриф "сс" на письмо с приглашением на рыбалку на военно-морскую базу.
Достаточно было грифа "с". Не знаю уж какой эффект был от таких распоряжений, но сомнения в секретности написанных в письме сведений бывали часто.